Меню
Комментарии

Комментарии

 

29-го февраля 2020 года в Екатеринбургском отделении Союза российских писателей состоялись чтения небольших по объему рассказов и стихов – так называемые Високосные чтения. Было решено проводить такие чтения регулярно и не только по високосным февралям, а в конце каждого месяца.

Чрезвычайные обстоятельства нынешнего времени не позволили нам это сделать в конце сего марта, а возможно, не удастся сделать и в конце апреля.

В связи с этим правление пришло к решению проводить наши чтения заочно, посредством нашего сайта. Каждый желающий участвовать в этих чтениях может прислать на соответствующий адрес, указанный ниже, свой рассказ, отрывок из повести или романа объемом в половину авторского листа и стихи объемом не более ста строк. Так мы прочитаем друг друга, как если бы мы встретились воочию.

Первым начинаю чтения я, Арсен Титов, новеллой «Еще раз о старом пьянице Григории» из сборника «Сорок букейских новелл».

* * *

Локти остры, на них царапины, на коленке большой синяк,
Нос веснушками весь заляпанный, а в кармашке лежит пятак.
На пятак накуплю я шариков, а не хватит – так хоть один.
Мир – большущий, а шарик аленький лишь отпустишь – и улетит…

На запястье часы с браслетиком, каблуки высоки – цок-цок,
Вот я и совершеннолетняя, мысли пульсом стучат в висок,
Позади остаются сессии, впереди еще целый век.
Только что же опять невесело, где ты бродишь, мой человек?

(Отрывок из новой книги «Они читают»)

...Утро было наполнено особенным, радостным смыслом. За окном сияло майское небо, из папиной «Спидолы» звучала мощная музыка, на фоне которой раздавались торжественные голоса. Мама в сотый раз давала папе наставления по сохранению моего здоровья в колонне демонстрантов. И чтобы я не потерялся во время демонстрации! Само слово «демонстрация» звучало, как широкий фортепианный аккорд, и вызывало смутный образ людей с красными флагами и лозунгами, стоящих плотной стеной.

Папа тщательно завязал шнурки на ботинках, надел светлый мягкий плащ и шляпу, а потом перекинул наискось через плечо тонкий ремешок от футляра с кинокамерой «Экран», на котором болталась привязанная за витой коричневый шнурок коробочка с экспонометром. Мама проверила мою одежду, поцеловала, и мы с папой спустились по лестнице во двор. Солнце ударило в глаза.

А. С. Пушкину посвящается…

* * *

"Вот и Арпачай", — сказал мне казак. Арпачай! Наша граница!
« ПУТЕШЕСТВИЕ В АРЗРУМ» А. ПУШКИН

Я шла на зов – в далёкие края,
Пересекая долы, реки, скалы.
Рассыпала цветы кругом заря,
И Арарат звал … Этого не мало!

– Э-э-э, стой, куда полез! – Илюха одергивает меня за рукав, и я недоуменно оборачиваюсь, опуская автомат. Напарник прижимает палец к губам и утягивает меня за угол обгоревшей трансформаторной будки. Удивленно смотрю на друга, но он без длинных объяснений коротко кивает в сторону ближайшего подъезда «хрущобы»:

– Я первым пойду. Ты за мной.
– Чё эт? – не понимаю я.
– Тебя невеста дома ждет, вот если что, то пусть дождется.
– Это-то тут причём?
– А при том, что чую – там они… Потому сегодня твой номер второй. Понял?

* * *

В чем мерить безнадежную усталость?
Сконфуженно молчит система СИ.
И остроумие молчит - поистрепалось.
Быть может, в номерах ночных такси

Она пластично станет километром,
Умноженным на рубль и пыли взвесь?
Нет, не поеду. Буду просто здесь,
Где нежное становится концертом.

* * *

Весна прозрачна и проста.
Уже проснулась и умылась.
Ждет с нетерпеньем Божью милость –
Рожденье первого листа.

И лес оденется. И я
Уже от радости заплачу
Я тоже есть!
Я что-то значу
В весенней книге бытия.

Не знаю, братцы, как там, где и кто, а вот у нас раньше бабы красиво песни пели, а теперь мужики. Не-е, может мужики поют и не так красиво, но зато очень стараются. И то, когда раньше мужикам песни было распевать, если они на хозяйстве  целый день топчутся? И коровку подои, и бельишко простирни, и избенку подмети, и ребятенку сопельки подотри, а когда баба домой вернется, ты уже должен во всей красе перед ней предстать – борода причесана, рубашка оглажена, штаны… в общем, тоже оглаженные. А то, баба она ведь такая! Неровен час, разлюбит и к другому мужику ухлыздит… Более опрятному во всех отношениях.

Так что, пока мужики труд домашний работали, бабы в это время бражку попивали с подружками, когда в домино им резаться наскучит. А натрескаются, бывало, женщины бражки, и давай выспрашивать друг у друга:

* * *

Ты, странный, глухой, незаметный,
растущий сквозь тьму, как зерно,
но всё же не ставший заменой
тяжёлой печали земной –

мой голос, сырой и увечный,
желавший, как шумный родник,
струиться сквозь белую вечность
в бессмертия чёрный рудник;

(из сборника «Сорок букейских новелл»)

Старый пьяница Григорий стал старым пьяницей Григорием совсем не потому, что ему сказали «нет».

Увы! Ему многие говорили «нет». И одноклассница на выпускном вечере тоже сказала «нет».

И разве он стал спорить? Разве он стал говорить, что он уходит в ряды Вооруженных сил СССР, и она, как комсомолка, как гражданка Страны Советов, как просто чуткий человек, не имела права говорить этого слова? Нет, он просто спросил, будет ли она ждать. Она сказала «Нет!». Он спорить не стал, ибо уже тогда открыл один физический закон, или, по крайней мере, закон физических лиц, по которому никто никогда не находит в себе всчувствования в чувство другого, если у него к этому другому нет чувства. Несмотря на горечь, с которой он ушел служить Родине, он служил хорошо и, можно сказать, совершил подвиг, будучи писарем штаба автотракторной бригады армии противоздушной обороны страны. Случилась заразная болезнь холера. Случилась она на втором году службы будущего старого пьяницы Григория. Случилась она на юге страны с самое хорошее время года, когда все были в отпусках. На юге страны был объявлен карантин. По этой причине и еще по некоторым причинам, о которых в целях неразглашения военной тайны речи не идет, штаб бригады остался без командного состава. И в обороне воздушного пространства страны образовалась бы дыра, кабы писарь и будущий старый пьяница Григорий не взял на себя ответственность заменить отсутствующих начальников служб бригады путем высокохудожественного исполнения их подписей на соответствующих документах, позволяющих бригаде выполнять боевую задачу. Бригада полнокровно осуществляла возложенные на нее функции – и это могло сказать только одно: советский солдат всегда был на высоте службы.